Работы Т. Густафсона и его коллег могут служить примером плодотворных поисков связи между биохимией и морфологией развития. Густафсон справедливо утверждает, что в эмбриологии
почти нет гипотез и фактических данных о причинных зависимостях между биохимическими изменениями (например, в синтезе -нуклеиновых кислот и белков), с одной стороны, и морфологическими изменениями — с другой. Необходимо искать «мосты». В физиологии стандартной практикой является объяснение процессов в терминах физических наук, например объяснение биения сердца и циркуляции крови на основе гидродинамики. В эмбриологии также требуется изучение электрических, гидростатических и иных внутриклеточных и межклеточных сил. Это поможет найти недостающие звенья связи между химическими и морфологическими -процессами.
Густафсон пытался объяснить морфологию развития морского •ежа, в частности процессов гаструляции, с использованием в основном двух групп закономерно наблюдаемых явлений: по-первых, степени слипания, степени контактов между клетками и, во-вторых, амебоидной подвижности клеток.
Используя метод цейтраферной микрокиносъемки, он изучил такие явления, которые не были известны эмбриологии. В зрелом, еще не дробящемся яйце имеются три зоны с определенным значением: клетки анимального полушария — это будущая эктодерма (3-я зона): клетки вегетативного полушария — это клетки первичной мезенхимы (1-я зона) и, наконец, клетки, находящиеся между названными зонами, — это энтомезодерма (2-я зона). За первые 10 ч (приблизительно после десятого дробления) образуется сферическая однослойная бластула, состоящая лримерно из 1000 клеток.
